Глава восьмая. Три воина

[the-power-of-three]

В последующие несколько ночей удавалось уснуть разве что женщинам и детям, да и то не сразу: тревога перед предстоящим походом накрыла замок мрачной пеленой предчувствий. Будто и не было радости и веселья прошедшего турнира.
Предводители похода определились сразу и очень естественно. Основное войско, возглавляемое королем, должно было идти на Лондон напрямик. Другой, лесной дорогой, отправлялась конница под предводительством герцога Хаммонда, которой поручалось отвлекать внимание патрулирующих черных рыцарей. Третьей и не менее важной силой был небольшой отряд графа Уорика. Он должен был отделиться от основного войска на подступах к Лондону, тайным ходом пробраться в город и проникнуть в него изнутри. В это же время герцог Эксетер, превосходно умеющий убеждать, поднял бы народ против Равенны и ее людей. Пятая часть армии во главе с герцогом Йорком оставалась защищать замок.
— Золотые Рыцари разделятся на два отряда, — сказал Генрих, и его голубые глаза блеснули в пламени факелов. — Большая часть пойдет со мной, остальные с герцогом Хаммондом. Леди Изабелла, вы присоединитесь к графу Уорику и будете прикрывать отряд в Тауэре.
Молодая женщина с готовностью кивнула. Когда-то король Ричард, обуреваемый подозрительностью, заточил в Тауэр ее деда. Лорда Эдварда Хашбагунда запытали до смерти, и его внучка ничего не забыла. И не простила. Захват Тауэра должен был стать возмездием, только теперь врагом был не эгоистичный король, а могущественная колдунья. Могущественная — но не бессмертная. И Изабелла мрачно усмехнулась своим мыслям.
— Сэр Эрик Хант отправится с герцогом Хаммондом, — продолжал король. — Его мечники устроят ловушки для черных рыцарей в лесу, где коннице сложно пройти.
Изабелла увидела, как встрепенулся Эрик Хант. У него было выразительное лицо. Наверное, самое выразительное, какое Изабелле приходилось видеть. Все эмоции читались на нем очень явно, и сейчас самой главной была злоба пополам с изумлением. Эрик хотел что-то возразить, но положение рыцаря и командира мечников обязывало держать себя в руках, по крайней мере во время военного совета. Когда же совет окончится, Хант не станет молчать, в этом можно было не сомневаться.
Из-за стола поднялся герцог Йорк. Тяжело нависнув над картой, развернутой на столе, он провел пальцем по линии французского побережья.
— Ваше величество, во Франции сейчас тоже хозяйничают черные рыцари. Если мы отобьем у Равенны наш флот, король Карл поддержит нас.
— Потому что ненавистные англичане лучше, чем слуги колдуньи, я прав?
Губы короля сложились в тонкую линию, что придало его лицу жестокое выражение.
— Сейчас у нас слишком мало людей, флот захватывать некому. Но даю слово, что, когда победим здесь, мы освободим Францию и истребим всех черных рыцарей до единого.
— Если предприятие герцога Эксетера удастся, на нашей стороне будут все соотечественники. Узнав, что их король вернулся, они поднимутся против Равенны. Тогда мы сможем бросить силы на Францию.
Йорк говорил с необычайным воодушевлением. Его голос дрожал не то от слабости, не то от переизбытка чувств, но в любом случае дело освобождения Франции было для герцога очень личным. Разумеется. Ведь личное поражение — не оно ли порождает страстную, неудержимую жажду реванша?
— Я знаю, мой любезный герцог, — сказал Генрих так, что глаза Йорка просветлели. И в эту минуту Изабелла поняла, почему приближенные так любят своего короля. Просто он сам искренне любит их и понимает не то что с первого слова, но даже с первого взгляда.
Еще некоторое время обсуждались детали похода. Совет завершился незадолго до зари, и Изабеллу уже начало клонить в сон. Однако она заметила упрямый взгляд, который Эрик Хант бросил на короля, и любопытство, в той или иной мере присущее каждой женщине, побудило ее остаться в зале. Скрытая тяжелым гобеленом, она стояла не двигаясь и прислушивалась к разговору Генриха и Эрика.
— Ты отсылаешь меня! — почти прокричал Хант. — Я поклялся тебе в верности, а ты решил избавиться от меня. И титул рыцаря, и эти побрякушки, — он небрежно коснулся серебряной фибулы на плаще, — все это для того чтобы откупиться?
Генрих, стоявший вполоборота, развернулся так стремительно, что корона на его голове чуть съехала набок.
— Не горячись, — произнес он, поправляя венец. — Я не отсылаю тебя, а даю особое задание.
Король приблизился к Эрику, и Изабелле пришлось прислушиваться, чтобы различить слова.
— Войско Хаммонда будет самым подвижным и рассредоточенным. Исчезновение нескольких человек вряд ли заметят. Возьми пятерых самых отчаянных и уничтожь зачарованный лес вместе со всеми тварями, которые в нем обитают.
Эрик заметно успокоился. И вроде он не прочь позлиться на кого-нибудь, хоть бы и на короля, а позлиться не получается. Изабелла вдруг представила, каким свирепым может быть этот человек в битве, и поняла, что не хотела бы стать его врагом.
— Почему ты не сказал на совете? — негромко спросил Хант, почесав подбородок.
— Кто знает, не проникли ли сюда соглядатаи, как проник тот шпион на турнире. Твари зачарованного леса — это самая главная сила Равенны после черных рыцарей. Если мы уничтожим чудовищ, то лишим врага одного из преимуществ.
— Они могут сбежать и напасть на жителей ближних деревень.
— Мы будем готовы.
Генрих коснулся фибулы на плаще своего рыцаря.
— Я приказал изобразить на ней молот. Это оружие во многом напоминает тебя: в нем есть сила, мощь и стремительность. Оставайся таким же, каким я узнал тебя в лесу, и победа всегда будет на твоей стороне.
Пока Генрих говорил, Изабелла смотрела на Эрика. За несколько дней она почти свыклась с тем, что время от времени наблюдает за этим человеком. Но столь растерянным и взволнованным она его еще не видела, и это было открытием едва ли не большим, чем то, что простолюдин может за считанные дни стать лучшим другом короля.
Замешательство Эрика было недолгим. Он расправил плечи и твердо сказал:
— Я не подведу тебя, обещаю.
Король отпустил его. Изабелла напряглась, когда Эрик прошел почти рядом с ней. Внезапно факел вспыхнул особенно ярко, откуда-то раздалось шипение и следом — перезвон, хотя источников музыки поблизости не было. Женщина взглянула на Эрика, и ее обдало удушливой волной, а внутри все сжалось. Все потому что этот странный и опасный человек вдруг посмотрел прямо на нее. И Изабелла из древнего рода Хашбагунд, лучший стрелок Золотых Рыцарей, воин без страха и упрека, смутилась под этим взглядом, как провинившийся ребенок.
Эрик не выдал ее. Только чуть замедлил шаг и сразу прошел мимо. То и дело оглядываясь на короля, Изабелла покинула свое укрытие, оставив Генриха наедине с картой и планами похода. Очень хотелось спать, но, придя в свою комнату, Изабелла не смогла заставить себя даже переодеться. Она до рассвета просидела у окна. Мысли беспорядочно сменяли одна другую, пока не стало понятно, что они только мешают сосредоточиться. Тогда Изабелла поднялась со стула, сняла со стены лук и колчан и отправилась во двор. Протяжный и мягкий свист стрел, усиленный эхом, не смолкал два часа.
***
Изабелле Хашбагунд потребовалось двадцать семь лет жизни, чтобы узнать одну важную истину: мелкие происшествия, незначительные события способны связать людей крепче чего бы то ни было.
Вот, например, она и Эрик. Они же совсем не общались до того случайного обмена взглядами. А вечером на другой день он неожиданно подошел к ней, когда она сидела у очага в малом зале. Огонь горел уже не так ярко, но Изабелла не замечала этого. От мыслей ее отвлек глухой стук дерева о дерево и последовавший за ним треск.
— Если ты заболеешь, прикрывать Уорика будет некому, — сказал Эрик, садясь рядом. Он держал в руке флягу, с которой, судя по всему, редко расставался.
— Привычка пить неистребима? — Изабелла кивком указала на флягу, и Эрик с досадой цокнул языком.
— Ты прямо как наш король. Он воротит нос от вина, как будто не он раньше был принцем Хэлом и не он с утра до утра пропадал в «Кабаньей голове».
— Может, поэтому и воротит нос.
— Ну а ты? Какое прошлое было у тебя? Трудно быть Золотым Рыцарем?
Уважение или насмешка прозвучали в последней фразе Эрика — этого Изабелла не смогла разобрать. Решив не придавать этому значения, ответила как есть:
— Трудно видеть, как родные братья погибают у тебя на глазах, и потом бежать несколько суток по следу черных рыцарей, чтобы отомстить. Трудно осознавать, что братьев больше нет, а ведь они были лучшими. Все шестеро были лучше меня. Лучшими стрелками, лучшими воинами и уж точно лучшими людьми.
— Но их нет, а ты — жива, — жестко произнес Эрик. — Ты еще не завершила свою месть. Наш главный враг — Равенна.
— И тебе поручили лишить ее главного преимущества, — сказала Изабелла и приняла протянутую ей флягу.
— Да, поручили.
Пламя полностью освещало Ханта. Изабелла глядела на собеседника сквозь дрожание воздуха над огнем, и силуэт расплывался, становясь похожим на мираж. Сказалась ли усталость или волнение перед походом, но только Изабелле странным образом почудилось, что это уже было в ее жизни — Эрик, их разговор, волнение. И тогда тоже был огонь.
— Ты напоминаешь мне кого-то, — прищурилась она. — Где мы могли видеться?
Собеседник взглянул удивленно.
— Нигде, поверь. Я бы тебя узнал.
Они надолго замолчали. Потрескивание огня и отдаленные голоса за пределами зала были единственными звуками, нарушавшими тишину. А потом Эрик посмотрел как-то особенно внимательно и серьезно спросил:
— Зачем тебе было подслушивать?
Изабелла ожидала, что он напомнит об этом, это было лишь вопросом времени. Но достойного ответа, за который не было бы стыдно, она не могла дать. Оставалось, как и прежде, говорить как есть:
— Любопытство. Оно иногда подводит меня, но не в этот раз.
— Да, потому что я тебя не выдал.
— Я не шпион, — отрезала Изабелла.
— Я верю, хотя любой шпион стал бы отрицать, что он шпион, — Эрик легко и наверняка неосознанно коснулся фибулы. — У меня есть более важные дела, чем всех подозревать. Задание, которое король мне поручил, не из легких. Надо все продумать.
Изабелла энергично закивала. Она узнавала саму себя.
— Истинный воин должен думать только о пути. Никогда не знаешь, где тебя ждет смерть.
Из боковой двери вышел король. Если он и был обеспокоен, то ничто в его облике беспокойства не выдавало. Наоборот, в глазах Генриха сияли решимость и бесстрашие, а это совершенно точно должно было воодушевить войско. Но все-таки было в поведении короля что-то искусственное, ненастоящее, и вскоре Изабелла в этом убедилась.
Генрих сел напротив нее, рядом с Эриком. Немного помолчал, подбирая слова, затем наконец произнес:
— Друзья, мы действительно в большой опасности. И значит, мы должны быть еще храбрее. Перед вами обоими стоит трудная задача. Возможно, она потребует вашей жизни, и я не имею права…
— У вас на все есть право, — оборвала Изабелла, в который раз забывая, что Генрих король. Лишь бы этого не забыл он сам. — Вы король, а мы ваши рыцари, которые будут рисковать жизнью, если понадобится, и сложат свою голову, если будет нужно.
Генрих дико, страшно боится, поняла Изабелла. Это на его плечах лежит слишком большая ответственность, и это перед ним стоит самая трудная задача, а ведь он всего на год старше ее.
— Значит, до конца? — спросил он, и Изабелла не узнала его голоса.
— Именно. Если мы будем заодно, заклятие падет. Мы разобьем и его, и саму Равенну.
В этот момент долгий утробный звук рога разрезал воздух. Это был знак общего сбора, и он отсекал все лишние дела, заставляя забыть обо всем, кроме самого главного. Изабелла снова посмотрела на короля. Уверенность вернулась к нему. Вряд ли надолго: в такое время невозможно постоянно держать себя в руках, тем более эмоциональному человеку с переменчивым настроением. Но поход начинался с добрых знаков — с рукопожатий, пожеланий удачи и со светлого, хотя и усталого, взгляда короля.
Войско, покинувшее замок, могло заставить сомневаться в своих силах даже Равенну, однако не мечей и не копий стоило бояться королеве-ведьме, и даже не храбрости, которой были полны все до последнего воины короля. Только одно оружие могло победить Равенну. И это было единство.